30 ноября исполнился ровно месяц с момента, как прекратил свое движение астраханский троллейбус. Мнения об этом виде транспорта расходятся до сих пор: кто-то считает, что он был ненужным и только мешал, кто-то наоборот скучает по знакомым с детства «рогатым». И только в одном мнение совпадает — этот вид транспорта был необычным. В память о муниципальном электротранспорте мы решили опубликовать рассказ пятилетней давности астраханского блогера Вадима Окорокова. По нашему мнению, он отлично передает атмосферу внутри. Итак, поехали…
В троллейбусе какая-то своя жизнь. Когда я в него захожу, мне кажется, что все, кроме меня — его постоянные обитатели, для которых поездка — это больше, чем поездка. Часть какой-то традиции, часть каких-то воспоминаний.. Часть жизни, в общем. А иначе зачем эти три-четыре человека собрались там? Почему они ждали именно троллейбус, а не выбрали другой вид транспорта, которого полно на остановках?
Мне кажется, что я лишний в этом кругу. Что только я отвернусь — они начнут шептаться за спиной: «а это кто ещё такой, ты его знаешь? и я нет. странно.» Мне кажется, что у них уже давно составлен график собственных поездок, и между собой они называют друг друга «Иван Иваныч с Волжской в пять вечера» или «Зоя Никифоровна с Дома природы в семь утра». Искренне переживают, когда кто-то в обычное для себя время не едет и недолюбливают чужаков вроде меня.
Я смотрю в окно и думаю, что, наверно, мешаю им комфортно ехать. Несмотря на мои наушники, они стесняются при мне обсуждать новости из жизни троллейбуса. Поглядывают и ждут, когда же я выйду. Утешая себя мыслью, что если я сел в этот неторопливый ЗиУ, то ехать мне всего пару остановок. Вот-вот, и я встану, выйду в открытую дверь и они наконец-то смогут обсудить, почему Иван Иваныч последнее время стал ездить гораздо реже, а Зоя Никифоровна перестала садиться на своё любимое место «на колесе».
Но я еду. Я еду только для того, чтобы как можно дольше не выходить на холодную улицу. Потому, что ненавижу сырую ноябрьскую погоду и только что-то очень важное может заставить меня ходить по ней, а не передвигаться короткими пробежками. Несмотря на то, что здесь я чужой и ощущаю, что занял место какой-нибудь Клавдии Сергеевны, которая недовольно сидит на соседнем сидении и косится в мою сторону, на улице ещё хуже. Ветер оттуда периодически достаёт меня через открытые на остановках двери и отбивает всякое желание в них выходить.
«Да что за безобразие, — думает Клавдия Сергеевна, — Скоро моя остановка, а он занял это место и весь день насмарку. Почему он тут? Зачем? Неужели он даже не понимает, сколько неудобств доставляет своим присутствием здесь. Кто он вообще такой? Как таких вообще сюда пускают?»
«Улица Коммунистическая» — неожиданно прохрипел динамик. В последние годы я его и не слышал, даже забыл, что в троллейбусах когда-то присутствовала такая вот отличительная черта… Видимо и водителя стало раздражать моё совершенно ненужное присутствие здесь. Впрочем, мне как раз надо было выходить.
